Фил Тоукач

A moment to obliteration

Он в который раз подошел к окну в своем офисе в острие устремленной в небо стеклянной башни в самом центре созданной им страны. С каких-то пор его охватывало мрачное предчувствие, когда он смотрел отсюда на ажурные переплетения технологических конструкций, теряющиеся в облаках. Она была где-то внизу, в одной из десятков тысяч комнат, составлявших раскинувшийся от горизонта до горизонта исследовательский центр.

Теперь ему казалось, что приводить систему в боеготовность номер один было безумием, даже на несколько минут. С другой стороны, зачем нужно все это великолепие, если не удается навести порядок в собственной душе? Он в любом случае не собирался устраивать "локальный конец света", как они это называли, обсуждая его проект наедине, просто это, возможно, был единственный способ убедить ее в том, что он - действительно тот, за кого она принимала его в начале. Вспоминая прошедшие два года, он думал, что может быть, вообще вся затея с Центром потеряла смысл, когда они познакомились.

Сможет ли она правильно воспользоваться передатчиком? Догадается ли не "звонить" ему сейчас? Кажется он говорил ей что-то про активацию системы, недели две назад. Естественно было определить код так, как он это сделал, ведь никто не будет звонить по мобильному самому себе. Точнее, это казалось ему естественным тогда, когда он думал, что этот аппарат, так же как и его рассудок, всегда будет при нем. В любом случае все выяснится в течении двух минут. Он успокоился, подумав, что все равно ничего не успеет сделать за это время, даже если примет решение действовать. В его голове пронеслась мысль, что, дав жизнь несметному множеству сложнейших электронных устройств, некоторые их которых даже превосходили большинство работающих здесь людей по уровню нравственного развития, он так и не создал простейшее устройство на трех микросхемах, определяющее местоположение передатчика, приборчик от которого теперь зависела ее судьба.

Алиса вышла на улицу. Были первые заморозки, единственный ясный день, прорезавший брешь в тяжелой серой пелене, скрывавшей все в течении последних полутора месяцев. По безукоризненно гладкому асфальту дорожки кружились несколько сухих листьев. Она подумала: "Откуда здесь листья?". Можно было исследовать этот вопрос часами, лишь бы только не возвращаться к мысли об аппарате в ее руке. Она присела на корточки. Свернувшийся кленовый лист был весь покрыт искрящимися звездами инея. В царстве бетона, стали, стекла и еще бог знает каких материалов, где на многие километры вокруг не было ни одного дерева, это будет прекрасным подарком, по крайней мере для него. Она взяла листик и набрала номер. В семистах метрах внизу, среди хитросплетения электронных схем, графитовые стрежни-замедлители сдвинулись в своих гнездах.

Стоя на тридцатиметровом пятачке тепла, отгороженного панорамным стеклом от ледяного ветра, он вспоминал, что когда увидел ее в первый раз, первой его мыслью было что-то вроде "накрылась моя работа". Еще два года назад он понимал, чем это скорее всего кончится, он даже неоднократно говорил ей об этом, но никогда не хватало сил довести разговор до конца. У него больше не было сил принимать решения, он просто смотрел на экран приемника. А в глубине подземных лабиринтов Центра, в недрах субстанции Е414 нейтроны расщепляли новые ядра.

Вдруг они увидели друг друга: он, опершийся на край стола, она с листом и передатчиком в руке. "Привет...", "Неужели телепатия возможна только в состоянии нервного припадка", "Я хотел показать тебе мой новый самолет", "Надеюсь это не..."

Они не успели додумать эту мысль, они просто распались на атомы. Мгновением позже сто двадцать квадратных километров Центра взметнулись ядерным смерчем.